Оглавление:
22 июня 1941… Самая трагическая и скорбная дата в истории нашего народа. Тогда, в июне 1941 года, никто не предполагал, что эта страшная война будет длиться 1418 дней и ночей, что она станет самой кровопролитной, что в ней погибнут 27 миллионов человек. Сколько тягот и лишений военного времени выпало на долю нашего народа! Сколько сил было отдано для разгрома врага! Вклад каждого человека в Великую Победу бесценен.
Чтобы увековечить подвиг народа, сняты десятки фильмов, написаны сотни книг, во всех уголках страны установлены памятники героям. На каждой встрече с ветеранами всегда звучал вопрос: «Что было самым трудным на войне?». А трудным было многое: терять друзей, ждать боеприпасов, вытягивать тяжелые орудия из топких болот, не спать по двое суток или спать на примерзшей к земле шинели, нести раненого товарища несколько километров, стараясь не тревожить его рану, и думать о том, что должен донести.
Трудно было идти в бой без патронов, не хватало лекарств и первязочного материала, приходилось переживать нехватку продовольствия. И очень трудно было обходиться без воды.
Ветеран Великой Отечественной войны Павел Погодаев вспоминал: « Самыми трудными были бои под Сталинградом. Питания не хватало, воды не было. За ней даже нельзя было сходить, напиться. Мы через носовой платок сосали эту воду. Бывало, что человек ранен, перевяжешь рану, руки в крови, а помыть нечем».
Георгий Карбук, участник обороны Брестской крепости, рассказывал: «Самое тяжелое — это нехватка воды. Вода требовалась для охлаждения пулеметов «максим», иначе стволы перегревались, и пулемет заклинивало. И тут же рядом с пулеметами лежали раненые, изнемогавшие от жажды. Приходилось выбирать, что важнее. Сохранять оружие в боеспособном состоянии или спасать людей. А вокруг лежали раненые, многие при смерти, они метались, бредили, просили воды. Целые семьи были там! С детьми!»
«За ведро воды платили ведром крови» – эти слова часто звучат в рассказах уцелевших участников обороны Аджимушкайских каменоломен недалеко от Керчи. В каменоломнях обосновались солдаты, под их защиту от бомбардировок в катакомбы спустились женщины с детьми и старики.
Самым сложным оказалось отсутствие воды. Рядом с каменоломнями находились два колодца, фашисты взяли их под контроль. Они безжалостно расстреливали бойцов, предпринимавших попытки приблизиться к источникам воды.
О тяжелой ситуации с водой сохранились записи в дневнике младшего лейтенанта Трофименко. «20 мая. Гражданское население находится от нас недалеко. Мы разделены недавно сделанной стеной, но я все-таки проведываю их. Вот воды хотя бы по сто граммов, жить бы еще можно, но дети, бедные, плачут, не дают покоя. Да и сами тоже не можем: во рту пересохло, кушать без воды не сготовишь. Кто чем мог, тем и делился. Детей поили с фляг по глотку, давали свои пайки сухарей…».
Нужно было пить, чтобы жить и идти вперед. А еще нужно было очень много воды для тылового обеспечения. Ведь боеспособная армия – это не только танки и автоматы, это и хлеб и каша, это стерильный операционный инструмент и вымытые руки хирурга, тысячи метров бинтов, чистое белье и гимнастерка. Чтобы все это обеспечить, нужна вода.
По большей части, тяжелое армейское хозяйство легло на женские плечи, ведь почти все дееспособные мужчины ушли на передовую. О том, как самоотверженно выполнили эту задачу женщины, Л.П. Овчинникова написала книгу «Женщины в солдатских шинелях». В книге описаны события Сталинградской битвы, но все это происходило на любом фронте.
Фронтовые госпитали
Воинские подразделения, направлявшиеся к Сталинграду, в том числе и медицинские части, формировались в разных местах страны. С самого начала войны в ряды медицинских сестер вступили почти все сталинградские сандружинницы. Кроме того, добровольцами после рабочих смен приходили в госпитали рабочие, учителя, школьники, прошедшие краткосрочные курсы Красного Креста. Ежедневно на вокзалах дежурили комсомольские бригады, встречающие составы с ранеными.
Бывшая сандружинница З.В. Сажина-Гаркушенко вспоминала о том, что многие девушки на заводе, где она работала, записались в ряды медицинских сестер. Обучались с большим желанием и ответственностью. Встречали санитарные эшелоны, переносили тяжелые носилки с ранеными на машины, и все надо было делать быстро, бегом. В госпиталях работали сиделками, убирали, мыли раненых. Со временем научились накладывать шины, делать перевязки.
Часть девушек, в том числе и Зинаида Васильевна, согласно их заявлению, позже были направлены на фронт. Вчерашние сандружинницы стали фронтовыми медицинскими сестрами, и были зачислены в санитарные роты, медсанбаты, эвакоприемники.
Фронтовая медсестра М.К.Крумина вспоминала: «Под Сталинград наш госпиталь прибыл в июле 1942 года. Многие из нас еще не видели войны вблизи. Госпиталь разместился в поселке Прудбой, в небольших деревянных домиках. Помню, с какой тщательностью медсестры и санитары готовили палаты к приему раненых бойцов и офицеров. Вымыли окна, двери, стены. Застелили постели. Поставили полевые цветы на подоконники. И вот пошел первый поток раненых с переднего края. Их оказалось так много, что вскоре все домики были набиты битком. Раненые лежали не только на кроватях, но также и на полу, в проходах, коридорах».
Каждый день фронтовые сестры милосердия выполняли тяжелую физическую работу, справлялись со своими обязанностями в условиях постоянной нехватки самого необходимого. И в первую очередь воды. Вода была нужна для питья и приготовления пищи, поддержания элементарной чистоты помещений, гигиены раненых бойцов, обработки хирургических инструментов.
По воспоминаниям Мирдзы Кришьяновны Круминой, первое время в Прудбое недостатка в воде не ощущалось, для нужд госпиталя ее носили из поселкового колодца. Но стояла жаркая летняя погода, температура воздуха в раскаленных сталинградских степях даже в тени превышала сорокаградусную отметку, дождей не было. Наполненность колодца водой была значительно меньше потребности в ней, через некоторое время колодец почти совсем опустел.
В маленьких домиках стихийно образованного госпиталя было нестерпимо душно. Измученные раненые просили пить. Жажду испытывали и медицинские работники. Чтобы хоть как-то облегчить свое состояние, медики снимали сапоги и работали босиком. Чтобы сохранить работоспособность хирургов, бессменно стоявших у операционных столов, девушки отдавали свою долю воды им. Нередки были случаи, когда от духоты и обезвоживания медсестры теряли сознание.
Воду приходилось носить из ближайшей реки Карповки. Эта обязанность также легла на плечи медсестер и санитарок. Конечно, им помогали выздоравливающие раненые, но те, кто уже достаточно окреп, в госпитале не задерживались. При первой возможности их отправляли на фронт.
Ежедневно обеспечивать госпиталь водой в условиях суровой реальности войны было не только тяжело, но и опасно для жизни. Вражеская воздушная разведка очень тщательно следила за массовым скоплением раненых, помечая такие места на своих картах. В планах гитлеровцев госпитали относились к особо важным объектам, подлежащим бомбежке и артобстрелам.
Девушки носили от реки ведра с водой вручную, иногда на коромыслах. Многие вспоминали, что, уходя за водой, никогда не были уверены, вернутся ли. В зимнее время ситуация еще больше усложнялась: спускаться к реке и подниматься нужно было по обледенелой тропинке, черпать воду из проруби и, стараясь не упасть, донести воду до госпиталя.
Рабочий день медсестер и санитарок начинался затемно после короткого трех-четырехчасового сна. Принимали новых раненых, которые почти ежедневно поступали с передовой. Сестры милосердия должны были осмотреть прибывших, остановить кровотечение, очистить и обмыть рану. Чтобы подготовить бойца к операции, нужно было разрезать шинели и гимнастерки, а то и сапоги. Девушки хладнокровно вынимали из ран застрявшие осколки, кусочки дерева, вымывали кирпичную пыль.
Пока одна ходит между ранеными и делает уколы, друга дает попить из чайника тем, кому можно. З.В. Сажина-Гаркушенко говорила, что, раздавая воду раненым, радуешься не только тому, что хоть немного облегчаешь их участь, но и тому, что сегодня есть вода, а значит девушки, которые ходили за ней к реке, вернулись живыми.
Зимой нужно было натаскать с улицы дров и растопить печи, подогреть воду. Потом нужно накормить раненых. А это не так-то просто! Например, в 1942 году в поселке Верхняя Ахтуба располагался большой эвакоприемник, а кухня была одна на всех. Едва начинает светать, кто-нибудь из девушек должен бежать в любую погоду туда с ведрами, а оттуда идти с тяжелой ношей. И так три раза в день.
А ведь госпитали часто меняли места своего расположения, и тогда нужно было в спешном порядке эвакуировать раненых, собрать ценное оборудование и инструменты, погрузить все это на машины или конные подводы. А по прибытии на место назначения заново оборудовать госпитальные палаты сохранившихся зданиях (зачастую это были просто стены с полуразрушенными крышами), а то и вовсе окапываться в лесу.
Одна из героических страниц битвы на Волге – история подземного госпиталя. Сооружение его началось в 1942 году, когда немецкая авиация с особой жестокостью отслеживала все медицинские подразделения наших войск. Медицинские работники стали строителями. Приняв и разместив раненых во временных палатках, врачи и медсестры брали в руки ломы и лопаты и строили надежные укрытия. В подземном госпитале в Токаревых Песках (район Капустина Яра) было отрыто пятнадцать просторных палат для раненых. Этот медицинский объект принимал раненых до конца боев в Сталинграде.
Евдокия Сидоровна Шумилина перед войной окончила школу фельдшеров в городе Грязи Липецкой области, в дни Сталинградской битвы была старшей операционной сестрой в госпитале в Бекетовке и на Рабоче-Крестьянской улице. Она вспоминала, что в Сталинграде, особенно в период массовых наступлений, бывали дни, когда в сутки прибывало пятьсот-шестьсот раненых. Оперировали одновременно на шести столах.
Одной из важнейших задач медсестер было обеспечение бойцов перевязочным материалом. Санитарки и медсестры вынуждены были здесь же, на месте, стирать тысячи метров бинтов. Нужна была вода. Много воды. И женщины таскали ее из Волги под почти непрекращающимся артобстрелом.
Гвардии пекари
На войне ценность хлеба вставала наравне с оружием. Доставлять свежий хлеб в окопы и блиндажи было очень трудно. Но прежде хлеб надо было испечь.
Откуда же хлеб приходил в окопы? Кто и где его выпекал? По пути к фронту часто можно было увидеть где-нибудь в лесу необычный лагерь. Металлические печи, пирамиды из поленьев, горы мешков с мукой. Так выглядела полевая хлебопекарня.
В тылу каждой дивизии работали фронтовые пекари. В степи, в разрушенной деревне, на разбитом полустанке, двигаясь вслед за передовыми частями, они устанавливали печи, рубили дрова, разводили огонь, замешивали тесто. Но перед этим они носили воду. Если удавалось – из сохранившихся колодцев, но гораздо чаще из близлежащих рек.
Фронтовой пекарь Римма Васильевна Мезенцева, впоследствии ставшая врачом, вспоминала о том, что была очень расстроена своим назначением в пекари. Ей казалось, что в то время, как ее подруги будут совершать боевые подвиги, она не сделает ничего важного для фронта. Она еще не знала, как тяжел и важен труд фронтового хлебопека.
Попав в пекарню, размещавшуюся под землей, молоденькая Римма увидела ярко пылающий огонь, огромные корыта с тестом и около пятнадцати пекарей. Весь выпекаемый здесь хлеб отправлялся в воюющую неподалеку 13-ю дивизию.
Римма Васильевна вспоминала: «Я выросла в городе. Хлеб всегда в магазине покупала. Самой мне никогда не приходилось печь хлеб. А теперь предстояло за смену выпечь и отправить на фронт сотни буханок. У нас был опытный наставник. Он сразу замечал, что. У кого не получается, подходил и терпеливо объяснял».
Но кроме хлебопечения пекарям приходилось выполнять много тяжелой подготовительной работы. Без воды выпечь хлеб невозможно, поэтому пекарям (чаще всего это были молодые девушки) приходилось носить воду из колодцев или близлежащих водоемов. И делать это надо было очень быстро, почти бегом, не обращая внимание на периодически возобновляющийся артобстрел.
Римма Васильевна вспоминала, что девушки носили по три ведра: два на коромысле и одно в свободной руке. Кроме этого, им приходилось самостоятельно переносить мешки с мукой, вес которых иногда достигал семидесяти-восьмидесяти килограммов. Носили мешок вдвоем, старались как можно быстрее донести мешок до корыта, опрокинуть его и бегом обратно. Хлеб ждать не будет. В самые тяжелые минуты это была спасительная поговорка.
Месили вручную. Смена длилась не меньше двенадцати часов. А потом снова чистить корыта, носить муку, а главное – наполнять водой все имеющиеся емкости, чтобы не допускать остановки процесса хлебопечения. Хлеб должен быть доставлен на фронт вовремя.
Р.В. Мезенцева рассказывала: «Примерно в тридцати метрах от походной пекарни протекала небольшая речка. Сюда мы ходили с коромыслами за водой. Берег крутой, обледенелый, скользкий. Спускаешься, бывало, к проруби в полутьме, скользишь, падаешь. Надо не два-три ведра, а десятки ведер натаскать за смену».
Война, связанные с ней опасности, слезы и радость – вся их жизнь в те дни была связана с хлебом. Они отмеряли время теплыми буханками, которые они торопливо упаковывали в мешки и отправляли на фронт.
В походной прачечной
В едином механизме армии, вставшим на борьбу с фашистами, не было маловажных подразделений. Каждое имело свое определенное предназначение и четко выполняло свои функции. Боевые части упорно продвигались вперед, сокрушая врага, другие подразделения в боях не участвовали, но делали все возможное и невозможное, чтобы создать условия для победы. К таким подразделениям относились и банно-прачечные отряды, обеспечивавшие чистым бельем боевые части и госпитали.
В прифронтовой бане-землянке над крутым берегом Волги уютно пахло березовым веником, горячими углями, мокрым деревом и чистым полотенцем. Бойцы, ожидавшие своей очереди, завидев подводу с чистом бельем, кричали сопровождающей прачке: «Спасибо, сестрица!». Бывалый солдат знал, чего стоит эта простая на первый взгляд работа: в непосредственной близости от передовой выстирать и высушить белье и под непрекращающимися бомбежками и обстрелами доставить его вышедшим из боя солдатам.
Восемнадцатилетняя прачка Шура Жукова собрала и погрузила пропитанные потом, испачканные, пропахшие порохом гимнастерки и тронулась в путь. На рассвете, сквозь морозный туман, за поворотом в лесу она увидела длинные деревянные козлы со стоящими на них корытами. Стучали дверцы землянок, слышались молодые девичьи голоса. Это и был пункт ее назначения. Здесь, недалеко от берега Волги, располагался банно-прачечный отряд №116 санотдела 64-й армии. Под деревьями в огромных котлах пенилась вода. Из землянок выходили девушки и, накинув телогрейки на плечи, становились к корытам.
Ежедневно в расположение прачечного отряда поступали сотни гимнастерок, брюк, шинелей. Но больше всего приходило белья из госпиталей – простыни, халаты, рубашки, кальсоны и тысячи метров бинтов.
Александра Григорьевна Жукова и ее боевая подруга Мария Ивановна Туз-Харина вспоминали: «Сначала нам приходилось осваивать солдатскую науку. Прежде чем стирать белье, надо было как следует замаскировать прачечную. Фашисты не должны обнаружить с воздуха скопление людей, движение повозок и машин. Старались развешивать белье под деревьями так, чтоб его не заметили с самолетов. А это дело непростое. Ведь за день нам надо просушить более тысячи штук гимнастерок и рубашек».
По возможности организовывали подземные сушилки. Были отрыты огромные землянки, там же оборудовали блиндажи для прачек, склад белья. На руках женщин были мозоли не только от стирок, но и от земляных работ. Можно представить, насколько это было трудно- спустить под землю, не запачкав, сотни пар выстиранного белья, не закоптить его при сушке. Здесь требовалась немалая сноровка от истопника, чтобы в полевой сушилке было сухо и жарко, но печи при этом не дымили.
Но основной проблемой всегда оставалась вода. Фронтовая прачечная разворачивалась в полевых условиях, где не было и намека на водопровод и канализацию. Хорошо, если удавалось устроить банно-прачечный отряд вблизи поселений, тогда была надежда на сохранившиеся колодцы. Но такая удача была далеко не всегда. Чаще всего прачечные разворачивали вблизи Волги и других рек и речушек Сталинграда.
Обеспечение водой также, как и заготовка дров, входило в обязанности прачек. Снова и снова девушки, кому выпадала очередь или те, кто был покрепче, сновали от землянок к реке и обратно. Особенно тяжело было носить воду поздней осенью по раскисшей глине и зимой, когда тропинки и спуск к реке стояли обледенелыми. Летом было немного легче. Но в любое время года поход за водой был сопряжен с риском для жизни. Сталинградские земли простреливались настолько част и плотно, что попасть под снарядный дождь можно было в любое время.
Но девушки не считались с этим – лишь бы отправить чистое белье вовремя. А значит нужно как можно быстрее набрать много воды. Работали от зари до зари. Иногда каждой прачке приходилось выстирать по двести единиц белья в сутки. Вспоминая об этом, бывшие фронтовые прачки не верили сами себе: неужели справлялись с такой работой? Справлялись.
Обедали, не отходя от корыт, чтобы не тратить лишнего времени. Особенно много приходилось стирать для раненых. Поначалу девушки боялись даже подходить к окровавленным гимнастеркам и заскорузлым от засохшей крови бинтам. Не сразу привыкали к их виду и тяжелому запаху. Бинты надо отмыть добела, высушить и смотать в ровные рулоны. Опустишь их в корыто, и вода сразу же становится темно-красной. И приходится воду менять снова и снова. А значит и носить ее нужно постоянно.
Возможно, кто-то удивится, но девушки белье еще и гладили. Сейчас только в музеях можно увидеть утюги, которыми приходилось орудовать фронтовым прачкам. В такие утюги нужно было насыпать горячих углей, а для этого надо было отобрать подходящие дрова и приготовить угли в печи. И эту работу тоже выполняли прачки.
В банно-прачечном отряде несла свою вахту санинструктор Юлия Бражко. К счастью, ей нечасто приходилось сталкиваться с ранениями, да и болели девчата на удивление мало. Но без работы Юлия никогда не сидела. Она лечила руки прачек.
Маленькие девичьи руки, разъеденные мылом и содой, они были покрыты кровавыми мозолями, волдырями. Ногти ломались и слезали, кожа шелушилась, трескалась, кровоточила. После смены девушки садились возле печурок, и Юля бережно смазывала их руки специальной мазью, массировала, накладывала повязки. Определяла тех, у кого были особо тяжелые повреждения, кому категорически нельзя завтра опускать руки в горячую мыльную воду. Но просто отдохнуть им не придется: они будут рубить дрова и носить воду –самый ценный инструмент прачек.
Как и в любом другом воинском подразделении, ночью часовые с винтовками должны занять свой пост. И это тоже были они, хрупкие девочки с натруженными руками, но с неизменным блеском в глазах.
Накануне сорокалетней годовщины Великой Победы Александра Жукова говорила:
–Столько лет прошло, а я и сейчас слышу, как старшая смены кричит из землянки: «Воды, девчата, скорее воды…».
