Блокадная вода

Оглавление:

1. Состояние городской водопроводной сети в период блокады
2. Цена воды в осажденном городе
3. Память о блокадной воде

Найдется ли сегодня хоть один человек, который не согласится с тем, что вода имеет очень важное значение в жизни человека? Скорее всего, нет. Вода важна для здоровья человека, его молодости, красоты, жизненной энергии, физической активности, душевного равновесия. Но есть еще одна мера, по которой можно оценить значение воды. Эта мера – жизнь.

К счастью, нам не пришлось измерить ценность воды этой мерой. Нам повезло: мы родились, выросли и живем в условиях, когда об этом даже не приходится думать. У нас нет нужды добывать воду с большими трудностями или даже с риском для жизни, мы привыкли измерять бегущую из крана воду кубометрами, по нашему желанию нам доставят питьевую воду на дом.

Но в нашей истории были и другие страницы. Страшные, холодные и голодные дни блокады Ленинграда. Время, когда люди измеряли воду глотками. Когда ценой жизни был стакан кипятка, а ценой стакана воды порой была жизнь.

К лету 1941 года водопроводные станции Ленинграда работали на пределе своих мощностей. Город рос и развивался, в районах, отдаленных от станций, давление в сети было настолько слабым, что вода на верхние этажи зданий не поднималась.

Эту проблему предполагалось решить к концу 1942 года за счет завершения строительства второй очереди Южной водопроводной станции и Московской подстанции. Также было запланировано сооружение Кушелевской водопроводной сети. Но ни в 1941, ни в несколько последующих лет этим планам не суждено было сбыться. 8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда, длившаяся 872 дня.

На многих зданиях осажденного города висели таблички: «При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». На объектах городского Водоканала нельзя было выделить особо опасные места: вся территория подвергалась массированной бомбежке и обстрелам из артиллерийских орудий. Целью немецкого командования было лишить город жизни, значит следовало лишить его воды.

За период с 1941 по 1943 годы от авиабомб и снарядов водопроводные сети получили 1354 повреждения, канализационные – 243. Были разрушены резервуары чистой воды, вышли из строя очистные сооружения, во многих местах были разорваны трубопроводы.

Бесперебойное снабжение водой осажденного города было такой же важной задачей, как обеспечение населения продовольствием. Почти весь период блокады специалисты, ответственные за жизненно важные объекты города, провели на казарменном положении.

Благодаря самоотверженному труду работников Водоканала, вода в городскую сеть подавалось беспрерывно (за исключением 36 часов 25 и 26 января 1942г.), правда в очень малых количествах. В первую очередь снабжались предприятия оборонного комплекса, хлебозаводы, госпитали и больницы. Даже при артобстрелах дежурства на стратегических объектах водопроводной системы не прекращались, дежурный не покидал своего места в будке, сооруженной из танковой брони.

Как и многие другие объекты, за время блокады сооружения Водоканала маскировали, перекрашивали несколько раз. Но там, где расположен центральный узел водопроводной сети, Нева делала резкий поворот, скрыть это было невозможно. Ориентируясь на речной изгиб, фашисты бомбили Водоканал непрерывно. Очень сильно страдала и уличная водопроводная сеть.

Перед работниками водопроводной системы стояли несопоставимые по масштабу и имеющимся возможностям задачи: сохранить оборудование и трубопроводы, незамедлительно восстанавливать разрушенные и отогревать замерзшие участки трубопроводов, ежеминутно следить за подачей хотя бы минимального количества воды в городскую сеть, обеспечить необходимое обеззараживание воды, чтобы не допустить массовых эпидемий.

Город должен был жить! А значит в городе должна быть вода. К началу особо тяжелых блокадных дней в штате организации осталось меньше половины состава, почти все дееспособные мужчины ушли на фронт. На помощь сотрудникам Водоканала для восстановления разрушенных трубопроводов направлялись дополнительные бригады рабочих с заводов, хотя там тоже была в них большая нужда.

Неоднократно водопроводная сеть повреждалась совсем рядом с передним краем фронта, и тогда работы велись под прицельным вражеским огнем. За время блокады от голода и обстрелов погибли 882 сотрудника Водоканала.

Символом тех трагических дней стал блокадный хлеб: маленький 125-граммовый кусочек. Остаться без воды значило остаться без хлеба. В книге «Будни подвига: блокадная жизнь ленинградцев в дневниках, рисунках, документах» собраны воспоминания жителей осажденного города:

«25 января 1942г. …По всему городу прекратилась подача воды… Больницы, ясли, хлебозавод топили снег и приготавливали пищу. Какой это труд при абсолютно недостаточном количестве рабочих рук. Из одного ведра снега, туго набитого, получалась треть или четверть ведра воды».

«27 января 1942г…. Воду на хлебозавод возят бочками с Невы; в магазинах за хлебом стоят 4-5 часов. Сегодня вместо хлеба выдали муки…»

В спешном порядке была изменена система водоснабжения хлебозаводов: там были оборудованы 17 электрических станций, 5 насосных станций, 3 водохранилища и несколько артезианских колодцев. Два хлебозавода снабжались водой боевыми кораблями, стоящими на Неве.

Вода была источником жизни, пищей для жителей осажденного города. Она же стала смертельной опасностью для обессиленных, истощенных горожан. Добыча воды почти всегда была сопряжена с риском для жизни. Но без нее жизни не было.

Особо трагические дни блокады начались с 20 ноября 1941 года. В этот день были утверждены критические нормы хлеба: рабочие стали получать 250 г. в сутки, дети, служащие и иждивенцы – 125 г. С этого дня чувство голода не покидало людей. Чтобы как-то его заглушить, они стали больше пить.

В воспоминаниях блокадников встречаются записи о «блокадном чае», который представлял собой обычный кипяток. Некоторым удалось попробовать «блокадный кофе»: в кипятке растворяли сладковатую землю сгоревших Бадаевских складов. Встречаются упоминания о «солянке» – вода с растворенной в ней щепоткой соли. Стакан горячей воды помогал прожить день и ночь до следующего утра, когда можно было получить заветные 125 г. хлеба.

Потребность в воде возросла, а подача ее в жилые дома в целях экономии и по причине замерзания системы в декабре 1941 года прекратилась. Горячего водоснабжения не было уже с 14 ноября. Теперь горожанам приходилось самим обеспечивать себя водой.

В книге «Дневник 1941-1942 гг.» А.А. Грязнов вспоминает:

«10 января 1942 г. Вода не подается в квартиры. Люди ходят в поисках ее в соседние дома, таская в ведрах и кастрюлях, поливая тротуары, которые, не засыпанные песком, превращаются в каток, а люди падают и разбиваются.»

«25 января 1942г. Морозы 30, воды нет во всем городе. Люди с ведрами бредут к Неве за несколько километров – вода расплескивается, остатки замерзают по дороге, а дома многим нечем растопить лед.»

Горожане брали воду не только из Невы, но и из других рек и каналов, а также из люков на улице. В дневниковых записях блокадников очень часто встречаются упоминания о походах за водой. Записи очень похожи, ведь почти все люди жили в равных условиях.

Ленинградцы вспоминали о том, что вокруг речных прорубей и водопроводных люков намерзали глыбы льда. Подниматься и спускаться по ним обессилевшим от голода людям было очень трудно. Не всегда набрать воду удавалось с первого раза. А ведь ее еще нужно было донести, в лучшем случае довезти на саночках, а потом еще и поднять на свой этаж.

В «Блокадной книге» Д.Гранина и А.Адамовича есть воспоминания ленинградки Галины Петровой:

«Да, мы возили воду из Невы, я это помню очень хорошо. Это против Медного всадника. Там прорубь была большая. Мы на коленочки вставали около проруби и черпали воду ведром. Я с папой всегда ходила, у нас ведро было и большой бидон. И вот пока довезем эту воду, она, конечно, уже в лед превращается. Приносили домой, оттаивали ее. Эта вода, конечно, грязная была. Ну кипятили ее. На еду немножко, а потом на мытье надо было. Приходилось чаще ходить за водой. И было слишком скользко. Спускаться вниз к проруби было очень трудно, потому что люди очень слабые были: часто наберет ведро, а подняться не может. Друг другу помогали, тащили вверх, а вода опять проливалась».

Блокадник Э.С. Якобсон вспоминает: «Тропинка петляла между сугробами, из которых, бывало, торчала рука или нога замерзшего человека. Возможно, он шел за водой или возвращался…»

Конечно, вода, набранная в реках или каналах, была грязной. Те, у кого было чем растопить буржуйку, кипятили ее. Но далеко не у каждого была такая возможность, поэтому риск возникновения массовых эпидемий был велик. Власти города стали использовать построенные еще до войны артезианские скважины. Кроме того, в определенных местах работники Водоканала открыли специальные гидранты с кранами, чтобы люди могли набрать там обеззараженную хлором воду.

Баллоны с хлором хранили в Неве. Их опускали в воду у берега, сооружали сверху деревянный настил. Это делали для того, чтобы избежать заражения территории в результате попадания бомб. В Санкт-Петербургском музее «Вселенная воды» можно увидеть один такой баллон. Он был поднят со дна Невы в 2004 г. в районе набережной Робеспьера.

К сожалению, таких специально оборудованных колодцев было очень мало. Очереди за водой, также, как и за хлебом, начинали выстраиваться с раннего утра. Весной и летом рядом с гидрантами образовывались стихийные мини-прачечные.

Недостаток воды приводил к проблемам с гигиеной, поддержанием чистоты одежды. В «Блокадной книге» Д. Гранина и А. Адамовича читаем:

«Бани не работают, т.к. вода не поднимается, нет напора в трубах и нет топлива. Многие моются дома, у кого есть возможность принести и согреть воду. Иные уже давно не мылись и ходят закопченные от дымящихся дома печурок-буржуек и разных лампочек-коптилок».

Возникло такое специфическое понятие, как «моральная дистрофия». Людям стало безразлично, как они выглядят, во что одеты. Вода была нужна, чтобы выжить и сохранить моральный облик.

Большое количество воды требовалось также для тушения частых пожаров. Немцы сбрасывали на город огромное количество зажигательных бомб. Нередки были также пожары от эксплуатации в квартирах самодельных печурок.

Долгое время измученный город был связан с внешним миром единственной коммуникацией – Дорогой жизни, которая проходила по Ладожскому озеру. Эта дорога имела стратегическое значение: по ней в город доставляли боеприпасы, продовольствие, медикаменты, а также хлор для обеззараживания городской воды. В масштабах огромного города это были крохи. В то же время, эти крохи для многих людей стали спасением, которое пришло по воде.

Свидетели тех страшных дней и ночей никогда не забывали о том, что вода помогла им выжить. В самые тяжелые дни люди находили в себе силы выразить в словах, записать, запомнить выстраданную цену хлеба и воды. К концу ноября 1941 года Вера Инбер написала свой «Пулковский меридиан», в котором есть слова:

А нынче пьют из Невки, из Невы
(Метровый лед коли хоть ледоколом).
Стоят, обмерзшие до синевы,
Обмениваясь шуткой невеселой,
Что уж на что, мол, невская вода,
А и за нею очередь. Беда!..

У поэта Юрия Воронова есть стихотворение «Блокадная прорубь», в котором он не просто рассказал о том, как это было, он рассказал о ценности воды:

… Но неподвижна очередь людская
У проруби, дымящейся во льду.
Там люди воду медленно таскают
У вражеских пилотов на виду…

… Споткнешься, и без помощи не встать,
И от саней – вода дорожкой слезной…
Чтоб воду по пути не расплескать,
Мы молча ждем, пока она замерзнет…

Каждый выживший блокадник сохранил в себе и передал своим детям и внукам трепетное, благоговейное отношение к каждому кусочку хлеба и к воде. Невозможно увидеть в квартире блокадника просто так бегущую из крана воду. Для того, кто измерял ее четвертью стакана, это всегда будет кощунством.

В Санкт-Петербурге на набережной Фонтанки, возле дома 21, в годы войны находилась одна из таких блокадных прорубей. Сейчас там установлен мемориальный знак в память о тех страшных днях. Памятник представляет собой серую гранитную плиту с женским профилем, создан он по инициативе художника И. Уралова скульптором Б. Петровым и архитектором С. Одноваловым. На плите высечена надпись: «Здесь из ледяной проруби брали воду жители блокадного Ленинграда».

Еще один памятный знак установлен на территории Политехнического университета. Здесь в блокадные дни действовала артезианская скважина, построенная еще в довоенные годы. Два военных госпиталя, расположенные в учебных корпусах, снабжались водой из этой скважины. Памятник выполнен в виде глыбы льда, простреленной осколками снарядов. Стекло, изображающее лед – это и есть замерзшая вода страшной блокадной зимы.

Мемориальная доска есть и на одном из домов на проспекте Непокоренных. Здесь в блокадные дни работниками водоканала был оборудован колодец. На памятной табличке изображена женщина с ребенком на руках, а под табличкой сооружена чаша с водой.

В музее обороны и блокады Ленинграда есть экспозиция с тем самым сакральным кусочком блокадного хлеба. Невозможно пройти мимо и не остановиться. Больно смотреть и нельзя отвести взгляд.

Но там же, в полумраке, рядом с остывшей буржуйкой, на маленьком столике стоит небольшой бидон. В нем – вода. Вода, за которой хозяин квартиры в январскую стужу ходил к Неве. Вода, которую он, истощенный и обессиленный, донес до дома и поднял на свой этаж. Вода, которую он бережно поставил на стол рядом со 125-граммовым кусочком хлеба. Чтобы выжить. Чтобы помнить. Чтобы рассказать.